Рождение российской империи — § 1. Предпосылки и начало преобразований — 5 — стр. 5

"Утро стрелецкой казни"
Было ранее осеннее утро. С неба, затянутого низкими облаками, моросил мелкий дождь. Небо плакало уже третий день, предчувствуя беду.
«Стрельцов на казнь везут! Стрельцов везут!» - кричал вихрастый парнишка во все горло, а к Красной площади стягивался народ. Локтями прокладывая себе дорогу, я пытался выбиться вперед. На расправу над мятежными стрелками собралось поглазеть пол-Москвы. Несмотря на пронизывающий сырой воздух ранней осени, и капающий с неба дождь, люди все шли и шли. У Лобного места, перед церковью Василия Блаженного уже собралась большая толпа. В тревожном ожидании застыла она вокруг площади, только кружащее над пока пустыми виселицами нетерпеливое воронье оглашало округу гнусавым карканьем. Вот в тишине раннего утро раздался скрип телег и цокот копыт. Стрельцов везли в деревянных телегах. Кто стоял, кто сидел, кто обессиленно лежал. Измученные, но не покоренные и не раскаявшиеся, каждый держал в руке погребальную свечу. Их пламя трепетало и плясало, но упорно не гасло под моросящим дождем, как будто непокоренный дух тех, кто сегодня должен был лишиться жизни, поддерживал хрупкий огонек.
Телеги оставляли глубокие колеи на немощёной площади, которые быстро наполнялись водой. В колеях и лужах отражалось хмурое ненастное небо. Тучи на небе, тучи на земле, от тоски хотелось выть…
Стрельцов окружили семьи - жёны, матери, дети. Женские вопли и детский плач разорвали утреннюю тишину. Отовсюду раздавались всхлипы и стоны, в которых отчётливо слышалась безысходность и неотвратимость приближающейся трагедии.
«Царь! Царь приехал!» - послышался шёпот в толпе. Мы все как по команде повернули головы. К месту казни верхом на коне ехал Петр I. Отдав распоряжения преображенцам, которые шеренгами выстроились вдоль рядов виселиц, царь выехал к стрельцам. Насупив брови, он гневно оглядел телеги с осужденными. Один из мятежников, немолодой рыжеволосый бородатый мужчина вскинул голову и взглянул прямо в глаза Петру. Столько неукротимой ненависти и непокорности было в его взгляде, что лицо Петра исказила ярость. Молчаливый поединок взглядов продолжался несколько мгновений, но все замерли, решив, что казнь рыжеволосого случиться сию секунду, но тут Петра отвлек Меньшиков, который подошел к нему и, раскланиваясь, стал что-то быстро говорить. Я изо всех сил пытался прислушаться, но над площадью стоял неумолчный плач, истошно каркало в небе воронье, и я ничего не услышал.
Следом за Петром на площадь выехала богатая карета, из которой, осторожно ступая по мокрой грязи расшитыми туфлями з золотыми пряжками, вышел роскошно одетый иностранец. Это был невысокий очень бледный человек средних лет с усами и с бородкой. Дорогой его бархатный кафтан и парчовый камзол, шляпа с плюмажем – все говорило о его высоком положении. В толпе недовольно роптали, кивая на разодетого вельможу: «Иш, и этот поглазеть приехал». Но еще большее негодование толпы вызвало появление пожилого боярина с седой окладистой бородой, одетого в высокую шапку из коричневого меха и шубу, отделанную вишнёво-красным бархатом. Богатые одежды и необрезанная борода говорили о его родовитости и особом положении, которое он занимал при дворе. Боярин тяжелым взглядом окинул площадь. Петр махнул рукой, отдавай приказ преображенцам к началу казни. Из всех сил зажмурив глаза, я стал выбираться из толпы, вдруг осознав, что это зрелище мне не по силам.